Иски о свободе

Часть исков отозваны. Атамбаева просят отказаться от остальных претензий

Комитет защиты свободы слова приветствует отказ экс-президента Алмазбека Атамбаева от материальной части исковых претензий к журналистам Нарыну Айыпу и Дине Масловой, а также правозащитнице Чолпон Джакуповой.

«Месяц назад президент Сооронбай Жээнбеков отказался от материальных претензий к журналисту Кабаю Карабекову, и это послужило хотя и запоздалым, но хорошим примером для Атамбаева», — отметил Комитет защиты свободы слова. И предложил Атамбаеву быть последовательным и отказаться от материальных претензий в отношении журналиста Дайырбека Орунбекова, осужденного в 2015 году к выплате в его пользу 2 млн сомов, а также адвокатов Таалайгуль Токтакуновой и Канатбека Азиза, которые должны Атамбаеву по решению суда 10 млн сомов солидарно.

«Мы также просим оказать влияние на Александра Рябушкина, чтобы он отказался от претензий к Александру Киму, у которого в 2015 году неправосудным решением был отнят издательский дом «Вечерний Бишкек», а затем возбуждено уголовное дело за то, что он в 2015 году, до вступления этих судебных решений в законную силу, получил дивиденды за предыдущие (до 2015 года) годы.

Мы также требуем прекращения уголовного дела в отношении Мавляна Аскарбекова за участие в митингах в поддержку жителей Дача-СУ, а также отозвать иск на 70 млн сомов от члена СДПК и главы ГП «Дан» Алга Кылычова сайту Kyrgyztoday, Бегалы Наргозуеву, Мавляну Аскарбекову и журналисту Турату Акимову. Также должно быть прекращено уголовное дело в отношении журналиста сайта «Фергана.Ру» Улугбека Бабакулова, чтобы дать ему возможность вернуться в Кыргызстан, как и другому незаконно выдворенному из страны Григорию Михайлову», — отметили правозащитники.

Атамбаев должен это сделать, если желает остаться в истории и в памяти общества с позитивным образом, потому что любое публичное лицо, какой бы пост оно ни занимало, обязано терпеть любую обоснованную критику и показывать своей толерантностью пример другим чиновникам и депутатам.

Комитет защиты свободы слова также обратился к президенту Сооронбаю Жээнбекову с просьбой созвать Совет безопасности и дать политическую оценку сфабрикованным в ГКНБ и Генпрокуратуре уголовным делам в отношении Омурбека Текебаева, Дюйшенкула Чотонова, Бектура Асанова, Кубанычбека Кадырова, Эрнеста Карыбекова, Каната Исаева, Мелиса Аспекова, Бекболота Талгарбекова, Торебая Колубаева, Марата Султанова, Садыра Жапарова, Абдылды Капарова, Максата Кунакунова.

Все названные политики находятся в застенках вследствие системного и планового подавления свободы слова, свободы выражения мнений и демократических принципов предыдущей властью, целью которой являлись нейтрализация оппозиции, зачистка политического поля и подавление любых альтернативных мнений в стране.

Эти политики должны быть немедленно освобождены путем помилования или амнистии, что не будет означать что они признают свою вину, так как каждый будет доказывать свою невиновность в ходе беспристрастных и справедливых процессов, но уже находясь на свободе, что важно как для них, так и для их родственников и близких», — заключил Комитет защиты свободы слова.

kaktus.media

Технологии

YouTube защищает цифровую свободу

Иск на $1 млрд против YouTube может стать угрозой свободе в интернете

Google пытается защитить популярный видеосервис YouTube от обвинения со стороны медиахолдинга Viacom Inc в нарушении авторских прав. Иск в $1 млрд может стать угрозой свободе в интернете, заявили юристы. Но Viacom не собирается идти на уступки тем, кто ворует их продукцию.

«Иск на $1 млрд против YouTube может стать угрозой свободе в интернете», — с таким заявлением выступил владелец видео сервиса YouTube поисковик Google. Заявление Google стало ответом на обвинение в нарушении авторских прав со стороны владельца каналов MTV и BET Networks компании Viacom.

В документе, представленном в суде, адвокаты Google заявили, что подобные действия со стороны Viacom «угрожают процессу передачи информации между сотнями миллионами пользователей в интернете».

Digital Millennium Copyright Act

Закон об авторском праве в цифровую эпоху (Digital Millennium Copyright Act) — закон, дополняющий законодательство США в.

Кроме того, юристы крупнейшего в мире поисковика заявляют, что YouTube полностью придерживается принципов, прописанных в «Законе об авторском праве в цифровую эпоху» от 1998 года (the 1998 Digital Millennium Copyright Act), а также должным образом исполняет решения по предотвращению распространения пиратской продукции. «Иногда YouTube делает даже больше, чем приписывает закон, идя навстречу правообладателям, чтобы защитить их продукты», — говорится в документе.

В Viacom придерживаются противоположной точки зрения, заявляя, что YouTube не предпринимает никаких шагов для защиты авторских прав. «Мы не можем делать исключения ни для кого, кто ворует наши продукты, даже для YouTube», — заявил глава компании Viacom Самнер Редстон.

Google обвиняется в Бельгии

Бельгийские франкоязычные издания объявили о намерении подать в суд на поисковую систему Google за нарушение авторских прав.

Напомним, что в прошлом году Viacom Inc уже подавал в нью-йоркский суд иск против компании Google и ее подразделения YouTube о нарушении авторских прав. Viacom требует с ответчиков возместить ущерб в размере более $1 млрд и надеется довести дело до победы.

По мнению компании, в YouTube незаконно размещены более 160 тыс. ее видеороликов, в том числе популярные мультфильмы «South Park», «SpongeBob SquarePants» и другие.

В общей сложности это видео было просмотрено более 1,5 млрд раз. «Когда мы подавали этот иск, мы представляли интересы всех, кто хочет, чтобы его авторские права были защищены», — отмечал Редстон.

www.gazeta.ru

Российские пользователи Telegram подают иски в ЕСПЧ

Российские журналисты Олег Кашин и Александр Плющев подали иски в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ)в связи с грозящей мессенджеру Telegram блокировкой. Об этом пишут «Ведомости» со ссылкой на юриста международной правозащитной группы «Агоры» Дамира Гайнутдинова, который представляет Telegram в ЕСПЧ.

По мнению заявителей, существование законодательства о контроле интернет-переписки нарушает их право на уважение частной и семейной жизни, гарантированное восьмой статьей Конвенции о защите прав человека. Кроме того, таким образом, нарушается их право на свободу выражения мнения. Профессиональной деятельности журналистов угрожает как получение Федеральной службой безопасности доступа к переписке пользователей, так и возможная блокировка мессенджера в связи с отказом Telegram предоставить ФСБ ключи для шифрования, говорится в заявлении журналистов в ЕСПЧ.

Ранее Мещанский суд Москвы отклонил аналогичный иск Кашина и Плющева и отказался рассматривать коллективный иск в защиту Telegram от 35 российских пользователей мессенджера. В ближайшее время их заявления также будут отправлены в ЕСПЧ, сообщил изданию юрист «Роскомсвободы».

6 апреля Роскомнадзор подал в суд иск о блокировке мессенджера Telegram по запросу ФСБ.Ранее истек срок, установленный Роскомнадзором руководству Telegram. Ведомство требовало передать ФСБ ключи шифрования сообщений пользователей. Руководство мессенджера отказывается выполнять это требование, ссылаясь на Конституцию России, которая гарантирует тайну переписки. Кроме того, в Telegram заявляют, что это технически невыполнимо.

Судебные иски как угроза свободе слова? Мнение журналистов кыргызстанских СМИ

В Кыргызстане сразу несколько СМИ оказались вовлеченными в судебные разбирательства по искам о защите чести и достоинства. Генеральная прокуратура подала по два иска к «Азаттыку» и Zanoza.kg, оценив ущерб чести и достоинству главы государства на общую сумму 26 миллионов сомов. Помимо этого, СДПК подала иск о защите деловой репутации на 1 миллион сомов и к ИА «24.kg».

В связи с этим мы поинтересовались у коллег из других изданий, не являются ли иски к СМИ угрозой свободе слова в Кыргызстане.

— Честно говоря, я была шокирована новостью об этих исках. Президента Атамбаева я всегда уважала и поддерживала именно за его демократичность и терпимость к любого рода критике. То есть сердцем я не принимаю вообще никакую форму давления на свободу СМИ. А тем более через судебные иски…

Но умом я понимаю, что другого пути научить журналистов быть ответственными у нас пока нет. Скажу банальность, которая уже набила всем оскомину, но так и есть: у нас свобода слова превратилась во вседозволенность. Причем чем безумнее ложь, чем сильнее она расшатывает общепринятые устои морали, тем большее количество просмотров и лайков тебе обеспечено. И в погоне за такой дешевой популярностью редакции уже не фильтруют новостной поток. Либо, наоборот, делают упор на то, что легче всего «пипл схавает».

У журналистов нет самоцензуры – не в том понимании, что надо писать исключительно то, что понравится власти, а в смысле качества распространяемой информации. Мы забываем о главных стандартах журналистики – беспристрастности, объективности, честности. И самое страшное, что журналисты сами себя возвели в ранг небожителей, когда им самим можно критиковать всех и вся, а их критиковать никто не смеет.

Потому что для отечественных журналистов нет авторитетов, нет умения воспринимать критику, нет желания менять свою работу на более качественный уровень. Скажу еще одну избитую истину: свобода есть, мы ее отвоевали, но об ответственности так никто и не вспомнил. Признанный европейским сообществом демократичный президент, устав от откровенной лжи, вынужден искать защиту в суде.

Отдельные претензии есть и к юристам, которые осознанно распространили в публичном пространстве ложь и клевету. Они должны отвечать по всей строгости закона.

Большие вопросы к редакциям, которые пошли на поводу у людей с нечистыми помыслами. Но, еще раз повторюсь, нельзя вменять редакциям материальные иски. Если суд решит, что действительно опубликованная ими информация не соответствует действительности, то редакции должны опубликовать опровержение и извинения. Но разорять редакции недопустимо.

— Как вы прокомментируете в интервью Фарида Ниязова отсыл к Замире Сыдыковой, Нарыну Айыпу о том, что они молчали об убийстве Медета Садыркулова, Геннадия Павлюка и избиении Сыргака Абдылдаева? Почему такой вопрос не ставится в отношении бывших чиновников секретариата Бакиева — Сапара Исакова, Алмаза Усенова, Темира Джумакадырова?

— Это совершенно разные весовые категории. Не нужно так примитивно, под одну гребенку подстраивать. Сыдыкова была послом в США. Она могла заявлять об опасности репрессий и даже убийств за инакомыслие, но она этого не делала, потому что ей было удобно сидеть в тепле, на хорошем посту, на государственном пайке.

Нарын Айып тоже занимал хлебную должность и помалкивал, как говорится, в тряпочку до поры до времени. Алмаз Усенов был рядовым сотрудником, от него ничего не зависело. Сапар Исаков работал руководителем службы по связям с общественностью в ЦАРИИ. Он был вынужден туда перейти — фактически на понижение — после должности заведующего отделом аппарата правительства.

Просто было такое время, когда во внешней политике нужны были свои люди, которые не мешали бы проводить политику торговли между США и Россией. То есть это не были ключевые должности, которые могли бы влиять на внешнюю или внутреннюю политику. Поэтому очень глупо сравнивать позиции главного редактора в крупнейшем государственном информационном агентстве или посла США с работой мелких клерков.

Замира Сыдыкова молчала даже тогда, когда гонениям подверглась ее родная сестра Бермет Букашева. В тот период я работала с Бермет и видела, как она напугана всей ситуацией и предупреждениями «доброжелателей», которые советовали ей не публиковать оппозиционные мнения. А после зверского нападения на Сыргака Абдылдаева она вынуждена была бежать из страны. Так что всю ситуацию со свободой слова я прочувствовала изнутри. И могу сказать, что сегодня переломный момент.

Либо журналистика в Кыргызстане так и не вырастет из коротких штанишек лгунишек, либо произойдет переоценка ценностей и мы осознаем свою роль в развитии страны и общества и начнем делать более серьезные вещи, расследования с железными доказательствами, разоблачения не на уровне жалких сплетен, а действительно достойные, которые останутся в истории журналистики.

И последний момент. Возможно, она и помогла своей сестре выехать в США, но ни разу не сделала заявления про общую ситуацию. То есть было наплевать, что другие оппозиционные журналисты подвергают свои жизни опасности. Вот поэтому я согласна с Фаридом Ниязовым, когда он говорит, что Сыдыкова, Айып и другие не имеют морального права что-то сегодня заявлять. На самом деле тогда было реально опасно занимать оппозиционную позицию.

— Я не специалист и давать комментарий затрудняюсь, так как не знаком с этими делами. Знаю только то, что «Азаттык», «Заноза» и ИА «24.kg» попали в судебное разбирательство, а тонкостей не знаю, так как только что вернулся из Ташкента.

— Разве формат пресс-конференции не отражает в первую очередь мнение ее участников?

— Мы попадали в подобные ситуации, когда наши журналисты освещали с пресс-конференции , как и другие представители СМИ, но в суд в итоге подали только на нашего корреспондента, и мы стали участниками судебного разбирательства.

— С вас также требовали миллионы?

— Судебное разбирательство идет до сих пор, и мы пытаемся с помощью наших юристов стать не прямыми участниками, а соучастниками. А в ситуации с исками к другим изданиям… Это чисто юридическое дело, и когда судебное разбирательство будет доведено до конца, тогда можно будет давать какие-то комментарии и что-то говорить.

— Считаю, что разорять СМИ никоим образом нельзя. А то, что журналисты должны следить за тем, что они пишут, об этом даже говорить не нужно. Я согласна с мнением Лейлы Саралаевой, что должна быть самоцензура. И прежде чем писать сплетни, нужно перепроверять информацию, тем более когда это касается первых лиц страны, где можно действительно залететь по-крупному . Но, опять же, разорять издания нельзя, их и так мало осталось.

Я в свое время, когда-то не перепроверив, пострадала, но уже в уголовном порядке, вместе с Замирой Сыдыковой. Поэтому считаю, что каждый человек вправе защищать свои честь и достоинство. И у меня такое мнение не потому, что я редактор правительственной газеты.

— Считаете, можно было ограничиться извинениями и опровержением?

— Возможно, должен состояться суд, который вынесет решение, но материального наказания не должно быть, тем более миллионных исков.

— Информация озвучивалась на пресс-конференции …

— Вот это и нужно доказывать в суде. Опять же, нужно также знать, кого отписывать, тем более накануне президентских выборов. Вы же посмотрите: кто сегодня чего только не говорит! Ко мне бы пришли, я бы спросила у журналистов, видели ли они документы своими глазами. Если нет, тогда и ставить информацию не стала бы.

Мария Озмитель, журналист ИА «Вести.kg»:

— Есть закон, определяющий рамки свободы слова. Если СМИ, чиновник или гражданское лицо нарушает этот закон, может стоять вопрос о привлечении его к ответственности. Но когда СМИ бьют по рукам за то, что они выступают ретранслятором информации, причем не какой-то секретной, а заявленной на общедоступной площадке (как пресс-конференция ), это слегка странно. А как же нам тогда работать? Откуда брать информацию? И если даже кто-то из экспертов, гражданских активистов или правозащитников высказывает какие-то данные, хорошая практика — начать эти данные проверять, делать выводы, а не сразу подавать в суд.

Другой вопрос, если то или иное СМИ в своих собственных выводах, расследованиях, анализах публикует заведомо ложную, оскорбляющую информацию — пожалуйста, именно по этому поводу и разбирайтесь. А не за то, что мы сходили на пресс-конференцию и опубликовали то, что там было заявлено. Конечно, это плохая тенденция. Если так пойдет дальше, то журналисты только и будут делать, что бегать по судам и доказывать, что они не Андерсены и только выполняли свой функционал.

Давайте признаем честно: эта мысль возникла первой и возникла она у всех. Когда иск подается за то, что редакция выполняет свою работу и освещает все стороны конфликта, будь то позиция власти или неприятных ей оппонентов, это, мягко говоря, вызывает недоумение.

Мне это все напоминает какой-то сюрреалистичный сюжет: очередной «день сурка», очередное окончание президентского срока, и снова любая критика, цитируемая редакцией, воспринимается как нечто, что непременно нужно подавить и за что нужно наказать.

СМИ — это площадка для обеих сторон, всегда. Если мы говорим о честности, о свободе слова, о балансе мнений, почему тогда подвергаем публичной порке тех, кто старается работать именно по этим критериям?

Где в этом случае та самая презумпция невиновности? А можно ли нам, журналистам, подавать иски на редакции, которые откровенно благоволят «верхам»? За что регулярно «полощут» СМИ, которые позволяют себе роскошь не замалчивать проблемы страны? Еще очень хочется понять то мерило, которым наша Генеральная прокуратура оценивает урон чести и достоинству.

Исходя из того, что происходит сейчас между медиа и властью, можно сделать вывод: писать о последних надо либо хорошо, либо никак. Это, безусловно, приводит к самоцензуре — журналисты сегодня откровенно боятся. У каждого есть семьи, близкие люди, а это главный приоритет у любого нормального человека. Но когда кого-то вынуждают бояться говорить правду или честно делать работу — это начало конца. И я не помню случаев, когда подобное приводило к позитивным сдвигам.

К сожалению, часть наших коллег, к которым мы обращались, от комментариев отказались в силу разных причин.

24.kg

«Так врут, что дух захватывает». Иск против российских телеканалов

Марина Литвиненко, вдова убитого в 2006 году в Лондоне Александра Литвиненко, и его друг Александр Гольдфарб решили судиться с двумя российскими телеканалами – Первым каналом и RT.

18 июня адвокаты Литвиненко и Гольдфарба направили Константину Эрнсту и Маргарите Симоньян письма с требованием опровержения клеветы, прозвучавшей в их эфире.

В январе 2016 года в Великобритании был опубликован доклад об итогах публичного расследования убийства Александра Литвиненко. Автор доклада, председательствовавший на открытых слушаниях судья сэр Роберт Оуэн, назвал исполнителями убийства Литвиненко Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна, подчеркнув, что за ними стояло российское государство, однако российских телезрителей убеждают в том, что бывшего офицера ФСБ убили его друзья-политэмигранты.

«В марте и апреле в передачах, посвященных отравлению Сергея и Юлии Скрипаль, делу Литвиненко было уделено много времени с очевидной целью доказать, что российская власть не имеет отношения ни к тому, ни к другому отравлению. Среди прочего прозвучало ложное утверждение, что Литвиненко был отравлен Александром Гольдфарбом, якобы по заданию ЦРУ. Утверждалось также, что Марина дала ложные показания на слушаниях по делу Литвиненко в лондонском суде. Вся эта ложь прозвучала в эфире несмотря на то, что руководству телеканалов было прекрасно известно, что убийцами Литвиненко являются Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун, как было установлено в судебном порядке в “Публичном дознании” в Лондоне в 2016 году.

Мы не слишком надеемся на опровержение и начали работу над исковым заявлением в Федеральный суд в Манхэттене. Предстоит непростая юридическая борьба. Первая поправка к Конституции США предоставляет СМИ серьезные механизмы защиты от обвинений в клевете. Нам предстоит доказать, что ответчики не просто озвучили ложь, но что ложь была злонамеренной, т. е. передавая ее, они знали, что лгут. Мы считаем, что это доказуемо. Но наши оппоненты безусловно будут настаивать на своей добросовестности, как ни абсурдно, что гарантии свободы слова будут использованы для прикрытия убийства, совершенного режимом, уничтожившим свободу слова в собственной стране. Много говорится о том, что Россия пытается подорвать западные демократии с помощью пропаганды и фейковых новостей. Делается по этому поводу очень мало. На этот раз кремлевским мастерам дезинформации, выдающим себя за журналистов, придется отвечать за вранье», – говорится в письме.

Истцы начали кампанию краудфандинга, чтобы покрыть хотя бы часть расходов, и просят общественность о поддержке.

Александр Гольдфарб рассказал Радио Свобода об этом иске и о том, что он думает о выдвигаемых против Кремля обвинениях в организации покушений на противников режима.

– Это далеко не первый случай, когда телезрителей обманывают о деле Литвиненко. За все эти годы, прошедшие после его смерти, постоянно искажают факты, дают слово тем, кого подозревают в этом преступлении британские власти, не представляя контраргументов, обвиняют друзей Литвиненко, в первую очередь Березовского, теперь стали обвинять вас. Почему вы только сейчас решили подать в суд, что было последней каплей?

– Потому что раньше у нас не было особых аргументов. Все доказательства по этому делу были в общем засекречены, это была правда в глазах смотрящего: одни говорили одно, другие говорили другое, но улики были запечатаны. Сейчас разница в том, что произошли открытые слушания, судебное дознание. Суд в Лондоне установил юридический факт на основании неопровержимых улик, которые были наконец опубликованы и представлены общественности в зале суда. 30 дней шли открытые судебные заседания, судья установил вне всяких сомнений по уголовному стандарту доказуемости, что Сашу отравили Ковтун и Луговой – по всей видимости, по личному приказу Путина. И поэтому сейчас они не могут говорить, что они передают всего лишь одну из возможных версий. Они отвергают решение суда и заменяют его фальшивой историей.

– Здесь есть особый момент: они привлекли на свою сторону отца Александра Литвиненко, и он в студии братался с Луговым, обнимал его, обвинял вас. Это многих поразило. Как вы объясняете его поведение?

– Вальтер Александрович Литвиненко шесть лет громче всех обвинял Путина, а потом покаялся и попросил, чтобы его пустили обратно в Москву. Его пустили, ему дали ведомственную квартиру, как он сам говорил в интервью, в обмен на это он теперь братается с убийцами своего сына. То есть это предательство шекспировского масштаба. Как говорят, бог ему судья. От того, что это говорит он, это не перестает быть неправдой. Он, например, намекает, что моя молодая жена умерла через месяц после Саши Литвиненко при странных обстоятельствах. И это вроде бы именно она сказала ему, что я отравил Сашу. На самом деле моя жена не такая уж и молодая, умерла через четыре года после Саши Литвиненко от рака. То есть уровень вранья, который здесь идет, совершенно немыслимый. В той же самой программе Андрей Луговой, названный английским судом убийцей Саши, говорит, что он думает, что я агент ЦРУ, потому что все 90-е годы при Ельцине мне якобы был запрещен въезд в Россию по соображениям национальной безопасности. Это он говорил в прямом эфире на голубом глазу. Хотя все в Москве знают, что 90-е годы я провел в Москве, работая в Фонде Сороса, занимаясь там поддержкой ученых. Даже был официально аккредитован при Правительстве Российской Федерации. Они так врут, что просто дух захватывает.

– Следует сказать о феномене российского телевидения. Это нечто новое в журналистике, когда откровенно таблоидная подача работает на авторитарное государство. Вы в своем письме указываете, что российские СМИ работают не только на внутренний рынок, но и для подрыва западных демократий. Что вы думаете об этом феномене: представляет ли он серьезную опасность или нужно к нему относиться как к чему-то комичному?

– Я думаю, что это отнюдь не комично. Во-первых, верить во всякую конспирологию, которую передают по телевизору, присуще всем. И даже у нас в Америке половина населения верит в небылицы, которые передают всякие каналы в ходе политических дебатов. Другое дело, что в России им никто не может противопоставить правду, и поэтому они, конечно, очень опасны. Россия в этом смысле, на мой взгляд, потеряна для реальности всерьез и надолго. То, что они пытаются эти методы перенести на промывание мозгов в западном мире в своих целях, всем стало ясно в последнее время. Например, в случае таких важных процессов, как выход Великобритании из Евросоюза, как поддержка разного рода маргинальных элементов в Америке во время последней предвыборной кампании, когда они смогли перевести маргинальный месседж из очень незначительного практически в мейнстрим и так далее. Против этого нет защиты, потому что свобода слова: кто что хочет, то и говорит. Судиться с ними сложно. Мы пытаемся это сделать, надеемся, что мы победим. Но в общем это серьезная проблема.

– Одна из главных тем ток-шоу российских телеканалов уже несколько месяцев – дело Скрипалей. Причем телезрителей убеждают и, наверное, многих убедили в том, что британская версия несостоятельна, следствие провалилось, обвинения России в причастности к этому преступлению абсурдны и не доказаны. То, что они говорили о вас, – это было в ток-шоу, посвященном делу Скрипалей. Что вы думаете о том, как идет следствие, и об этих аргументах, которые предъявляют российским телезрителям?

– В деле Скрипалей следствие еще идет, мы ничего не знаем. Как мы не знали 10 лет в деле Литвиненко, в чем, собственно, состоят конкретные улики против Лугового и Ковтуна. Здесь пока что непосредственных исполнителей никто не назвал, никого не определили. Поэтому британские утверждения, что Россия стоит за отравлением Скрипалей, основаны, во-первых, на орудии этого покушения, на нервно-паралитическом яде, который, безусловно, государственного происхождения, и на том, что они что-то еще знают, но не говорят. Может быть, скажут, когда закончится следствие. Опять же в случае Лугового и Ковтуна мы не знали конкретных улик, которые они оставили по всему Лондону с этим полонием, до того момента, пока они не были оглашены в суде 10 лет спустя. Поэтому англичане говорят: поверьте нам на слово. И третий их аргумент: то, что в случае Литвиненко роль России доказана и доказана в отношении Лугового и Ковтуна вне всяких сомнений. Какие у них есть секретные данные, мы не знаем. Например, в деле Литвиненко в британской прессе были сливы, что якобы американцы перехватили телефонные переговоры Лугового и Ковтуна с московским центром и дали это англичанам. Но они этого не обнародовали. Так же и тут: возможно, у англичан есть какие-то данные, которые они не могут рассекретить, но они утверждают совершенно безапелляционно, что это Россия, лично Путин, что они второй раз этого не потерпят. Хотя с Литвиненко они терпели довольно долго. Поэтому у меня есть все основания верить англичанам и не верить России хотя бы потому, что Россия обвиняет меня в убийстве Литвиненко, в то время как я точно знаю, что я этого не делал.

– В Украине появился список людей, которых якобы хотели убить по приказу из Кремля. Верите ли вы в подлинность списка и можно ли сравнить это дело с делами Александра Литвиненко и Скрипалей?

– Я думаю, что можно в политических дебатах, но я сторонник конкретики. До тех пор, пока не предъявлены доказательства, говорить трудно. Я бы не стал валить все в одну кучу. Другое дело, что у России после дела Литвиненко и других подобных дел (ведь это же не единственное убийство, которое было доказано, были убийства чеченских лидеров на Ближнем Востоке и так далее) серьезно подмочена репутация, можно думать в их отношении, и правильно делают украинцы, что это делают. Но, с другой стороны, пока мы не увидим доказательств, как в деле Литвиненко, или как в деле со сбитым «Боингом», или как в случае «Новичка», которым отравили Скрипаля, трудно безапелляционно утверждать, но предполагать вполне возможно.

– Вы подаете иск в Федеральный суд в Манхэттене. Почему американский суд? Подчиняются ли его юрисдикции российские телеканалы? Какие, на ваш взгляд, перспективы у этого процесса, что говорят адвокаты?

– Адвокаты говорят, что я гражданин США, живу здесь и ущерб мне нанесен здесь, а не где-то еще, так что у меня есть все основания подавать в суд. Юрисдикция распространяется на оба российских телеканала хотя бы потому, что они зарабатывают здесь десятки миллионов долларов в год на кабельных подписках и на рекламе, они ведут здесь коммерческую деятельность. Первый канал участвует в исках в Америке, судится с пиратами, которые воруют у них сигнал. Так что с юрисдикцией здесь проблем не будет.

– Не думали ли вы подавать параллельно и в российский суд?

– А зачем мне подавать в российский суд? Российский суд, на мой взгляд, является частью той же самой корпоративной структуры, что и российская прокуратура, и российское телевидение, системы обслуживания режима – авторитарного и во многих вещах тоталитарного. Ожидать от них справедливого и беспристрастного разбирательства не стоит. Зачем тогда подавать, время тратить?

– Вы начали кампанию краудфандинга, чтобы покрыть часть расходов на этот судебный процесс. Почему вы выбрали такой метод?

– У нас есть опыт краудфандинга. В свое время Борис Абрамович Березовский перестал давать нам деньги, когда Марина Литвиненко добивалась судебного дознания, и нам пришлось прибегнуть к краудфандингу. Всегда приятнее иметь поддержку от широкой публики, которая тем самым демонстрирует свой интерес к этому делу, чем от одного заинтересованного частного лица. Во-вторых, у нас таких денег, естественно, нет, потому что это может стоить 200–300 тысяч долларов, если ответчики решат оспаривать наш иск в суде, денег у них немереное количество, они наймут себе лучших адвокатов, а нам надо будет бороться. Помимо этого краудфандинг в последнее время является очень модным способом финансирования исков. Например, тут одна женщина судится с Трампом за клевету, она собрала полмиллиона долларов через краудфандинг от противников Трампа. А другой человек, сторонник Трампа, его таскает прокурор Мюллер, он тоже собрал 300 тысяч долларов на краудфандинге. Так что это вполне приемлемая, очень распространенная в последнее время и эффективная возможность профинансировать судебные дела.

www.svoboda.org