Международный трибунал по расследованию военных преступлений
В 1966 году, во время продолжающейся войны во Вьетнаме, всемирно известный философ Бертран Рассел выступил с инициативой проведения Трибунала по расследованию военных преступлений во Вьетнаме. Он был убежден, что «преступление молчания» необходимо предотвратить. Что мировое сообщество должно — на основе достоверной информации — сделать свои, не зависимые от политической коньюнктуры, выводы
В 1967 году Международный трибунал по расследованию военных преступлений провел два своих заседания — в Стокгольме и в Роскилде (Нидерланды), где были заслушаны свидетельства о ведении войны во Вьетнаме. Приглашения участвовать в слушаниях, посланные от имени Трибунала американскому правительству, были проигнорированы. Многим тогда казалось, что ситуация выглядит нелепо: Трибунал не имел властных полномочий расследовать конфликт, да и, кроме того, симпатии Трибунала были заведомо известны. Однако у этого Трибунала имелся прецедент — Нюрнбергский трибунал, который также исходил из установленного им самим права выносить вердикты о военных преступлениях международного характера. Судья Верховного суда Соединенных Штатов тогда провозгласил: «Если определенные действия и нарушения договоров являются преступными, то они суть преступления, независимо от того, кто их совершает, будь то Соединенные Штаты или Германия. Возлагая на кого-то ответственность за преступные действия, мы сами должны быть готовы нести ответственность».
Трибунал Рассела — просто поймал Америку на слове
Трибунал заслушал свидетельства историков, ученых, журналистов, американских солдат и вьетнамских гражданских лиц и пришел к выводу о недопустимости политического потворства несправедливой войне, — войне, в которой совершаются масштабные преступления против гражданских лиц, атакам подвергаются больницы и школы, практикуются пытки политических заключенных, когда происходит расчетливое уничтожение среды обитания и социальной инфраструктуры Вьетнама.
Свои цели Трибунал сформулировал на Учредительной сессии в Лондоне, 15 ноября 1966 года. Здесь был принят документ, в котором говорилось:
«Мы учреждаем Трибунал, который, пусть не имея власти применять какие бы то ни было санкции, должен, среди прочего, дать ответы на следующие вопросы:
- Совершило ли Американское правительство (а также правительства Австралии, Новой Зеландии и Южной Кореи) акты агрессии в соответствии с международным правом?
- Применяла ли, испытывала ли американская армия новые вооружения или оружие, запрещенное законами войны?
- Имели ли место бомбардировки сугубо гражданских объектов, как то госпиталей, школ, санаториев, дамб и т.д. и в каких масштабах это происходило?
- Подвергались ли вьетнамские заключенные негуманному обращению, запрещенному законами войны и, в особенности, подвергались ли они пыткам и увечьям? Имели ли место незаконные репрессии против гражданского населения, и особенно, казни и взятие заложников?
- Создавались ли принудительные трудовые лагеря, производились ли депортации населения, совершались ли какие-то иные акты геноцида?»
Трибунал взялся исследовать те свидетельства, — представленные как устно, так и в документальной форме, — которые могли пролить свет на поставленные вопросы. Не отвергалось ни одно свидетельство, имеющее отношение к делу, не делалось различие между различными источниками свидетельств. Кредо Трибунала была объективность. Свое намерение содействовать предоставлению информации для Трибунала выразили Национальный Фронт освобождения Вьетнама, правительство Демократической Республики Вьетнам, глава Камбоджийского государства, принц Сианук. Начавшись, Трибунал еще раз обратился к правительству Соединенных Штатов с предложением принять участие в работе Трибунала, выдвинуть своих представителей и представить свои свидетельства, публично отстаивать свои позиции.
В Международный Трибунал по военным преступлениям вошли:
Бертран Рассел (Почетный Президент)
Жан-Поль Сартр (Президент)
Владимир Дедьер (Председатель и ведущий сессии Трибунала)
Вольфганг Абендрот (доктор права, профессор политических наук, Марбургский университет); Гюнтер Андерс (писатель и философ); Мехмет Али Айбар (международный адвокат, член Турецкого парламента, президент рабочей партии Турции); Джеймс Болдуин (афро-американский писатель и эссеист); Лелио Бассо (международный адвокат, депутат итальянского парламента и член комиссии по иностранным делам, профессор Римского университета); Симона де Бовуар (писатель и философ); Лазаро Карденас (бывший президент Мексики); Стокли Кармичел (председатель студенческого координационного комитета по ненасилию); Лоуренс Дейли (генеральный секретарь национального союза шахтеров); Владимир Дедьер (доктор права, историк); Дэйв Деллингер (американский пацифист, редактор Либерасьон); Исаак Дойчер (историк); Хаика Гроссман (юрист); Гизель Халими (адвокат, автор работ о войне в Алжире); Амадо Хернандес (поэт, президент национальной организации писателей, председатель Демократической партии труда Филиппин); Мельба Хернандес (председатель кубинского комитета солидарности с Вьетнамом); Махмуд Али Касури (адвокат в Высшем суде Пакистана); Сара Лидман (писатель); Кинью Морикава (посол, вице-президент Союза за гражданские свободы, Япония); Карл Оглесби (бывший президент союза студентов за демократическое общество, драматург, публицист); Шойчи Саката (профессор физики); Лаури Шварц (профессор математики, Парижский университет); Петер Вайс (драматург).
Суть имперской власти, империалистического государства, — говорил Бертран Рассел, — в том, что его граждане последними узнают о том, что происходит в колониях, да и озабочены они этим — тоже в последнюю очередь. Средства массовой информации, если и не подвергаются прямой цензуре, то осуществляют само-цензуру. Рассел полагал, что публикация материалов Трибунала окажет действенное влияние на американское общество, он был уверен, что рядовому американцу чужда приверженность к насилию, что он будет должным, цивилизованным образом реагировать на ставшие ему известными факты. Он надеялся «разбудить общественное сознание», смутить самодовольство Европы и Северной Америки — правдой свидетельств.
И хотя материалы Трибунала так и не были официально востребованы, его влияние на общественное мнение оказалось значительным. Такие издания, как Либерасьон, Ле Монд регулярно сообщали о работе Трибунала. Одновременно в прессе появлялось все больше материалов военных корреспондентов, работавших во Вьетнаме. В конце концов, даже Пентагон, до этого настаивавший, что бомбардировки велись «крайне сдержанно» и только по точно установленным целям, — был вынужден признать, что в Северном Вьетнаме применялось оружие массового поражения (anti-personnel).
Работа Трибунала часто становилась предметом жесткой критики. Участники, «присяжные» и свидетели обвинялись в предвзятости. (Впрочем, сами они не пытались отрицать свою «предвзятость», не скрывали своей глубокой ненависти к убийствам и тем чудовищным разрушениям, которые чинили американские войска, применяя всю свою техническую мощь.) Обвинения, выдвинутые Трибуналом, были названы «излишне жесткими», его выводы — чрезмерными.
Отношение к войне во Вьетнаме разделило американское общество. Но достоверная информация и объективная оценка происходящего, в конце концов, сделали свое дело — военные действия были прекращены. Вспомним, однако, что во время вьетнамской войны споры в американских «ответственных кругах» велись в основном о том, «можно ли выиграть эту войну приемлемой ценой». Трибунал же заботило совсем иное. Он не задавался вопросом, могут ли Соединенные Штаты «выиграть», заплатив «приемлемую цену», но скорее — «должны ли Соединенные Штаты выиграть», должны ли вообще Соединенные Штаты вмешиваться во вьетнамские внутренние дела, есть ли у них право пытаться решать и даже влиять на внутренние процессы во Вьетнаме, применяя силу.
Так или иначе, Трибунал Рассела стал напоминанием о трибуналах Нюрнберга и Токио, напоминанием о том, что принципы Нюрнберга имеют универсальную значимость. Конечно, можно сказать, что трибуналы Нюрнберга и Токио были судами победителей, что их целью было скорее возмездие, чем справедливость. И даже, возможно, такое обвинение заслуженно. Однако — даже это не повод ставить под сомнение легитимность принципов, лежащих в основании трибуналов по военным преступлениям. Либеральные ценности современного мира предполагают обязанность граждан сопротивляться и сдерживать насилие, чинимое государством. Тот, кто снимает с себя эту гражданскую обязанность, — не становится ли он пособником насилия, пособником военных преступлений, совершаемых его государством вопреки установлениям международного права?
Это и есть тот вызов и тот вопрос, который обратил к общественному сознанию расселовский Трибунал.
Устроители этого общественного трибунала надеялись, что их работа — первый, небольшой, но важный шаг. Пафос их работы был (в терминологии того времени) «антиимпериалистическим» и «антиколониальным». Они полагали, что инициативы, подобные расселовскому трибуналу, должны быть предприняты для расследований Чехословацких событий и событий в Греции, в других странах, где правят силы империалистических государств или местная власть, опирающаяся на их поддержку. Бертран Рассел был убежден: как частные лица, так и государства должны нести ответственность за насилие и угнетение, а все мы должны продвигаться по пути социальной справедливости, именно справедливость должна быть, наконец, возведена в незыблемое международное правило.
Мы собрали этот Трибунал, чтобы изучить и оценить характер ведущейся Соединенными Штатами войны во Вьетнаме.
Этот Трибунал не имеет исторического прецедента. Нюрнбергский трибунал, хотя и расследовал очевидные военные преступления, стал возможным только благодаря тому, что страны-победительницы заставили побежденных выдать своих вождей для предания их суду. Вот почему Нюрнбергские процессы, которые проходили при содействии заинтересованных государств, в значительной мере стали проявлением realpolitik. Но даже несмотря на эти ограничения, вследствие которых сегодня можно поставить под вопрос ряд юридических процедур Нюрнбергских процессов, трибунал в Нюрнберге выразил всеобщее чувство возмущения преступлениями, совершенными нацистами в Европе. В то время многие полагали, что должны существовать некие критерии, с помощью которых можно было бы осудить эти злодеяния и в соответствии с которыми можно было бы вынести приговор нацистским преступникам. Многие считали своим моральным долгом во всеуслышанье заявить обо всех ужасных преступлениях. И многие надеялись сформулировать такой юридический подход, с помощью которого было бы возможно дать правовую оценку преступлениям нацистов в целом. Эти не слишком четкие, но глубоко прочувствованные намерения и легли в основу Нюрнбергского трибунала.
Наша с вами задача представляется куда более сложной, при том, что мы несем такую же ответственность. Мы с вами не представляем какое-либо государство, мы не можем призвать к ответу политиков, ответственных за преступления, совершенные против народа Вьетнама. Мы не обладаем необходимыми полномочиями. Мы не в состоянии добиться исполнения решений нашего суда.
Но мне представляется, что эти очевидные недостатки являются на самом деле нашим преимуществом. Мы вольны провести серьезное и исторически важное расследование, не принимая во внимание государственные интересы или иные подобные обязательства. Почему ведется эта война во Вьетнаме? В чьих интересах она ведется? У нас, я уверен, есть обязательство изучить эти вопросы и после тщательного расследования вынести им нашу оценку, ибо, поступив таким образом, мы поможем человечеству понять, почему маленькая аграрная страна вот уже на протяжении двенадцати лет является жертвой агрессии крупнейшей индустриальной державы мира, располагающей самой совершенной и жестокой военной машиной.
Я уверен, мы с полным правом можем сказать: было просто необходимо учредить этот высокий Трибунал, в который вошли выдающиеся люди — выдающиеся отнюдь не по причине их приближенности к государственной власти, но исключительно благодаря их интеллектуальному и нравственному вкладу в развитие того, что мы оптимистически называем «человеческой цивилизацией».
Я убежден, что наш трибунал сыграет историческую роль, если мы сумеем провести исчерпывающе полное расследование. Мы обязаны сказать правду о событиях во Вьетнаме. Мы обязаны вынести свой вердикт относительно той правды, которую мы обнаружим. Мы обязаны предупредить о последствиях этой правды. Мы, более того, обязаны отвергнуть ту точку зрения, будто беспристрастными могут быть лишь незаинтересованные люди. Мы должны отвергнуть убогое представление об относительности частной правды — представление, которое не делает различий между свободной и пустой душой.
Размышляя о предстоящей нам работе, я не могу не вспомнить о некоторых событиях своей жизни, связанных с преступлениями, свидетелем которых я был, и с надеждами, которые я лелеял. Я хорошо помню дело Дрейфуса, я участвовал в расследовании преступлений, совершенных режимом короля Леопольда в Конго. Я помню множество войн. Рассказы о несправедливостях, которые чинились в течение десятилетий, передавались людьми из поколения в поколение. Но оглядываясь на прожитую жизнь, я не могу припомнить ничего подобного. Я не могу припомнить, чтобы какой-нибудь народ подвергался таким ужасным страданиям, а его мучители не понесли за это наказания. Я не могу припомнить ни одного вооруженного конфликта, в котором уровни военно-технического потенциала воюющих сторон были бы настолько несоизмеримыми. И я не припомню, чтобы какой-либо народ сражался бы с такой же стойкостью и имел бы столь же несгибаемую волю к сопротивлению.
Не буду скрывать от вас всю глубину моего восхищения народом Вьетнама и сострадания к нему. И я не собираюсь отказываться от своего морального долга судить о совершенных в отношении этого народа преступлениях по той лишь причине, что я испытываю к нему подобные чувства. Наш с вами долг — докопаться до правды и поведать о ней миру. Я убежден, что не может быть задачи более высокой, чем попытка обрести истину путем настойчивого и бескомпромиссного ее поиска.
Пусть этот Трибунал предотвратит преступление, имя которому — молчание.
- Продолжение. Часть 2
index.org.ru
Оглавление:
Международный трибунал по расследованию военных преступлений
Международный уголовный суд (МУС) разрешил прокурору Фату Бенсуда начать расследование преступлений, совершенных во время вооруженного конфликта в Грузии на территории Южной Осетии в период с 1 июля по 10 октября 2008 года, говорится в сообщении на сайте суда.
Как сказано в заявлении, есть основания считать, что в Южной Осетии были совершены преступления, которые подпадают под юрисдикцию МУС.
Речь идет о преступлениях против человечности (убийствах, насильственном переселении людей), а также военных преступлениях (нападениях на гражданское население, намеренные убийства, мародерство). Все эти преступления, как отмечает суд, предположительно были совершены в ходе вооруженного конфликта в период с 1 июля по 10 октября.
Прокурор МУС подозревает, что убийства, насильственное переселение грузин проводилось военными Южной Осетии (при возможном участии российских сил). Кроме того, расследование будет касаться намеренных нападений на силы грузинских миротворцев (в этом подозреваются южноосетинские силы) и российских миротворцев (в этом подозревается грузинская армия).
Согласно информации, которая находится в распоряжении прокурора МУС, с территории Южной Осетии были насильственно выселены 18,5 тыс. человек и убиты 113 этнических грузин.
6 октября глава Следственного комитета Александр Бастрыкин говорил, что Международный уголовный суд запросил материалы расследования у России.
Следственный комитет России в 2008 году возбудил уголовное дело по фактам геноцида и массовых убийств граждан России и миротворцев в Южной Осетии.
МУС начал изучать случившееся в Южной Осетии еще в августе 2008 года. Свое собственное расследование суд может начать только в том случае, если следственные действия конфликтующих сторон были признаны необъективными.
Государства становятся участниками МУС, а преступления, совершенные их гражданами, — подсудными суду в том случае, если страна ратифицировала Римский статут Международного уголовного суда. Россия подписала Римский статут в 2002 году, но не ратифицировала его. Тбилиси статут ратифицировал.
www.rbc.ru
Международный трибунал. Досье
Международный трибунал – орган, создаваемый для суда над лицами, обвиняемыми в совершении международных преступлений. Трибунал функционирует не на постоянной основе, он учреждается для рассмотрения дел, объединенных общими признаками (например, преступлений, совершенных на определенной территории). Орган создается, если преступления носят массовый характер, а государство, где они совершаются, не в состоянии защитить граждан. Для учреждения необходим международный договор или резолюция Совета Безопасности ООН. Устав ООН прямо не предусматривает право СБ ООН создавать трибуналы. Согласно статье 29 Устава, Совет Безопасности может учреждать такие вспомогательные органы, какие он найдет необходимыми для выполнения своих функций.
Помимо Международного суда, который является главным судебным органом ООН, существует целый ряд международных судов и трибуналов, ассоциированных с ООН в разной степени.
Международные трибуналы по бывшей Югославии и Руанде
Резолюцией СБ ООН 827 (1993 г.) был учрежден Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ), деятельность которого сосредоточена на судебном преследовании и предании суду высших руководителей, подозреваемых в преступлениях, совершенных на территории бывшей Югославии с 1991 г. В их числе нарушение законов и обычаев войны, геноцид и преступления против человечности. Штаб-квартира МТБЮ в Гааге (Нидерланды). Работа МТБЮ еще не окончена, к настоящему времени были выдвинуты обвинения против 161 человека, в отношении 147 из них судебные разбирательства завершены.
На основе резолюций СБ ООН 955 (1994 г.) и 977 (1995 г.) был создан Международный трибунал по Руанде (МТР). Причиной для его учреждения стали события, произошедшие в стране в 1994 г. на фоне гражданской войны — радикально настроенные представители племени хуту убили порядка 1 млн тутси и хуту. МТР осуществляет судебное преследование лиц, ответственных за геноцид и другие нарушения международного гуманитарного права, совершенные в Руанде и соседних государствах руандийскими гражданами в 1994 г. Штаб-квартира МТР в Аруше (Танзания). Работа должна быть завершена до конца 2015 г. Трибунал рассмотрел 93 дела против высших должностных лиц и офицеров, крупных предпринимателей, религиозных и общественных лидеров. В отношении 61 из них были вынесены обвинительные приговоры.
Трибунал над «красными кхмерами»
Трибунал над «красными кхмерами» — международно-национальный суд, созданный ООН и правительством Камбоджи. Его официальное название — Чрезвычайные палаты в Судах Камбоджи для преследования за преступления, совершенные в период Демократической Кампучии.
Юрисдикция палат распространяется на преступления против человечности, военные преступления и геноцид, а также другие преступления (убийства, пытки и преследования за религиозные убеждения), совершенные с 17 апреля 1975 г. по 6 января 1979 г. В этот период, когда страной правили «красные кхмеры» (экстремистское крыло камбоджийской компартии во главе с Пол Потом), были убиты, умерли от голода, болезней и каторжного труда от 1,7 млн до 2,75 млн человек.
Трибунал был учрежден в соответствии с соглашением, заключенным ООН и правительством Камбоджи 6 июня 2003 г. (ратифицировано парламентом Камбоджи в 2004 г., вступило в силу в 2005 г.). В его состав вошли как камбоджийские, так и иностранные судьи. Местом пребывания трибунала был выбран Пномпень. Высшая мера наказания — пожизненное заключение. Судьи приступили к работе весной 2009 г.
К этому времени в живых остались пятеро лидеров «красных кхмеров». Им было предъявлено обвинение в геноциде, нарушении прав человека и военных преступлениях. Главный идеолог движения Нуон Чеа, президент Демократической Кампучии Кхиеу Сампхан и начальник тюрьмы С-21 Канг Киек Иеу были приговорены к пожизненному заключению. Заместитель премьер-министра по иностранным делам Иенг Сари не дожил до приговора (скончался в марте 2013 г.). Его жена Иенг Тирит, возглавлявшая министерство социального обеспечения, была признана недееспособной.
Кроме этих главных обвиняемых, трибунал вел расследование в отношении ряда «красных кхмеров» более низкого уровня — руководителей трудовых лагерей и командиров, отвечавших за арест и перевозку заключенных (их имена не разглашаются). Однако никто из них не был арестован, в связи с чем в адрес правительства Камбоджи раздавались обвинения в нежелании сотрудничать с ООН в привлечении к суду всех виновных. По мнению же действующего премьер-министра страны Хун Сена, новые аресты могут негативно сказаться на внутриполитической ситуации в стране.
С учетом времени, необходимого для рассмотрения апелляций, ожидается, что трибунал завершит работу в конце 2018 г.
Специальные трибуналы по Сьерра-Леоне и Ливану
По резолюции СБ ООН 1315 (2000 г.) в 2004-2013 гг. действовал Специальный суд (трибунал) по Сьерра-Леоне, который осуществлял уголовное преследование лиц, ответственных за нарушения международного гуманитарного права и законов страны, совершенные на ее территории после 30 ноября 1996 г. во время гражданской войны. Штаб-квартира располагалась в столице, в г. Фритаун. В 2012 г. экс-президент Чарльз Тейлор, признанный виновным в военных преступлениях и преступлениях против человечности был приговорен к 50 годам тюрьмы. В 2013 г. трибунал выполнил свой мандат и завершил работу.
Согласно резолюции СБ ООН 1757 (2007 г.) действует Специальный трибунал по Ливану (СТЛ). Его цель — судебное преследование лиц, виновных в гибели 14 февраля 2005 г. бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири и других лиц. Трибунал наделен также юрисдикцией над обвиняемыми в «других преступлениях в Ливане, совершенных с 1 октября 2004 г. по 12 декабря 2005 г. или в любой последующий период, установленный ООН и Ливаном с согласия Совета Безопасности». Штаб-квартира в Гааге (Нидерланды). В январе 2015 г. срок полномочий был продлен до марта 2018 г. В январе 2014 г. начался суд по делу пятерых обвиняемых. Поскольку по международным ордерам, выданным трибуналом на их арест, никто задержан не был, слушания проходят заочно.
МТБЮ, МТР и СТЛ являются вспомогательными органами СБ ООН.
Международный уголовный суд
В 2002 г. начал работу Международный уголовный суд (МУС), учрежденный на основе Римского статута, принятого на конференции полномочных представителей под эгидой ООН в июле 1998 г. в Риме. Это первый постоянный международный орган уголовной юстиции, в компетенцию которого входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления, преступления против человечности и агрессию. Это независимая структура, связанная с ООН особым соглашением о сотрудничестве. МУС может возбуждать дела по представлению СБ ООН.
Создание Международного трибунала по пиратству
В мае 2009 г. президент РФ Дмитрий Медведев выступил с инициативой, касающейся судебного преследования пиратов, включая возможное создание Международного трибунала по пиратству. С 2010 г. СБ ООН принял несколько резолюций, призывающих продолжить рассмотрение этого вопроса.
tass.ru
Трибунал Рассела по расследованию
военных преступлений, совершенных во Вьетнаме
В 1966 году, во время продолжающейся войны во Вьетнаме, всемирно известный философ Бертран Рассел выступил с инициативой проведения Трибунала по расследованию военных преступлений во Вьетнаме. Он был убежден, что «преступление молчания» необходимо предотвратить. Что мировое сообщество должно — на основе достоверной информации — сделать свои, не зависимые от политической коньюнктуры, выводы.
В 1967 году Международный трибунал по расследованию военных преступлений провел два своих заседания — в Стокгольме и в Роскилде (Нидерланды), где были заслушаны свидетельства о ведении войны во Вьетнаме. Приглашения участвовать в слушаниях, посланные от имени Трибунала американскому правительству, были проигнорированы. Многим тогда казалось, что ситуация выглядит нелепо: Трибунал не имел властных полномочий расследовать конфликт, да и, кроме того, симпатии Трибунала были заведомо известны. Однако у этого Трибунала имелся прецедент — Нюрнбергский трибунал, который также исходил из установленного им самим права выносить вердикты о военных преступлениях международного характера. Судья Верховного суда Соединенных Штатов тогда провозгласил: «Если определенные действия и нарушения договоров являются преступными, то они суть преступления, независимо от того, кто их совершает, будь то Соединенные Штаты или Германия. Возлагая на кого-то ответственность за преступные действия, мы сами должны быть готовы нести ответственность».
Трибунал Рассела — просто поймал Америку на слове
Трибунал заслушал свидетельства историков, ученых, журналистов, американских солдат и вьетнамских гражданских лиц и пришел к выводу о недопустимости политического потворства несправедливой войне, — войне, в которой совершаются масштабные преступления против гражданских лиц, атакам подвергаются больницы и школы, практикуются пытки политических заключенных, когда происходит расчетливое уничтожение среды обитания и социальной инфраструктуры Вьетнама.
«Мы учреждаем Трибунал, который, пусть не имея власти применять какие бы то ни было санкции, должен, среди прочего, дать ответы на следующие вопросы:
1. Совершило ли Американское правительство (а также правительства Австралии, Новой Зеландии и Южной Кореи) акты агрессии в соответствии с международным правом?
2. Применяла ли, испытывала ли американская армия новые вооружения или оружие, запрещенное законами войны?
3. Имели ли место бомбардировки сугубо гражданских объектов, как то госпиталей, школ, санаториев, дамб и т.д. и в каких масштабах это происходило?
4. Подвергались ли вьетнамские заключенные негуманному обращению, запрещенному законами войны и, в особенности, подвергались ли они пыткам и увечьям? Имели ли место незаконные репрессии против гражданского населения, и особенно, казни и взятие заложников?
5. Создавались ли принудительные трудовые лагеря, производились ли депортации населения, совершались ли какие-то иные акты геноцида?»
Трибунал взялся исследовать те свидетельства, — представленные как устно, так и в документальной форме, — которые могли пролить свет на поставленные вопросы. Не отвергалось ни одно свидетельство, имеющее отношение к делу, не делалось различие между различными источниками свидетельств. Кредо Трибунала была объективность. Свое намерение содействовать предоставлению информации для Трибунала выразили Национальный Фронт освобождения Вьетнама, правительство Демократической Республики Вьетнам, глава Камбоджийского государства, принц Сианук. Начавшись, Трибунал еще раз обратился к правительству Соединенных Штатов с предложением принять участие в работе Трибунала, выдвинуть своих представителей и представить свои свидетельства, публично отстаивать свои позиции.
Бертран Рассел (Почетный Президент);
Жан-Поль Сартр (Президент);
Владимир Дедьер (Председатель и ведущий сессии Трибунала);
Вольфганг Абендрот (доктор права, профессор политических наук, Марбургский университет);
Гюнтер Андерс (писатель и философ);
Мехмет Али Айбар (международный адвокат, член Турецкого парламента, президент рабочей партии Турции);
Джеймс Болдуин (афро-американский писатель и эссеист);
Лелио Бассо (международный адвокат, депутат итальянского парламента и член комиссии по иностранным делам, профессор Римского университета);
Симона де Бовуар (писатель и философ);
Лазаро Карденас (бывший президент Мексики);
Стокли Кармичел (председатель студенческого координационного комитета по ненасилию);
Лоуренс Дейли (генеральный секретарь национального союза шахтеров);
Владимир Дедьер (доктор права, историк);
Дэйв Деллингер (американский пацифист, редактор Либерасьон);
Исаак Дойчер (историк);
Хаика Гроссман (юрист);
Гизель Халими (адвокат, автор работ о войне в Алжире);
Амадо Хернандес (поэт, президент национальной организации писателей, председатель Демократической партии труда Филиппин);
Мельба Хернандес (председатель кубинского комитета солидарности с Вьетнамом);
Махмуд Али Касури (адвокат в Высшем суде Пакистана);
Сара Лидман (писатель);
Кинью Морикава (посол, вице-президент Союза за гражданские свободы, Япония);
Карл Оглесби (бывший президент союза студентов за демократическое общество, драматург, публицист);
Шойчи Саката (профессор физики);
Лаури Шварц (профессор математики, Парижский университет);
Петер Вайс (драматург).
Суть имперской власти, империалистического государства, — говорил Бертран Рассел, — в том, что его граждане последними узнают о том, что происходит в колониях, да и озабочены они этим — тоже в последнюю очередь. Средства массовой информации, если и не подвергаются прямой цензуре, то осуществляют само-цензуру. Рассел полагал, что публикация материалов Трибунала окажет действенное влияние на американское общество, он был уверен, что рядовому американцу чужда приверженность к насилию, что он будет должным, цивилизованным образом реагировать на ставшие ему известными факты. Он надеялся «разбудить общественное сознание», смутить самодовольство Европы и Северной Америки — правдой свидетельств.
И хотя материалы Трибунала так и не были официально востребованы, его влияние на общественное мнение оказалось значительным. Такие издания, как Либерасьон, Ле Монд регулярно сообщали о работе Трибунала. Одновременно в прессе появлялось все больше материалов военных корреспондентов, работавших во Вьетнаме. В конце концов, даже Пентагон, до этого настаивавший, что бомбардировки велись «крайне сдержанно» и только по точно установленным целям, — был вынужден признать, что в Северном Вьетнаме применялось оружие массового поражения (anti-personnel).
Работа Трибунала часто становилась предметом жесткой критики. Участники, «присяжные» и свидетели обвинялись в предвзятости. (Впрочем, сами они не пытались отрицать свою «предвзятость», не скрывали своей глубокой ненависти к убийствам и тем чудовищным разрушениям, которые чинили американские войска, применяя всю свою техническую мощь.) Обвинения, выдвинутые Трибуналом, были названы «излишне жесткими», его выводы — чрезмерными.
Отношение к войне во Вьетнаме разделило американское общество. Но достоверная информация и объективная оценка происходящего, в конце концов, сделали свое дело — военные действия были прекращены. Вспомним, однако, что во время вьетнамской войны споры в американских «ответственных кругах» велись в основном о том, «можно ли выиграть эту войну приемлемой ценой». Трибунал же заботило совсем иное. Он не задавался вопросом, могут ли Соединенные Штаты «выиграть», заплатив «приемлемую цену», но скорее — «должны ли Соединенные Штаты выиграть», должны ли вообще Соединенные Штаты вмешиваться во вьетнамские внутренние дела, есть ли у них право пытаться решать и даже влиять на внутренние процессы во Вьетнаме, применяя силу.
Так или иначе, Трибунал Рассела стал напоминанием о трибуналах Нюрнберга и Токио, напоминанием о том, что принципы Нюрнберга имеют универсальную значимость. Конечно, можно сказать, что трибуналы Нюрнберга и Токио были судами победителей, что их целью было скорее возмездие, чем справедливость. И даже, возможно, такое обвинение заслуженно. Однако — даже это не повод ставить под сомнение легитимность принципов, лежащих в основании трибуналов по военным преступлениям. Либеральные ценности современного мира предполагают обязанность граждан сопротивляться и сдерживать насилие, чинимое государством. Тот, кто снимает с себя эту гражданскую обязанность, — не становится ли он пособником насилия, пособником военных преступлений, совершаемых его государством вопреки установлениям международного права?
Это и есть тот вызов и тот вопрос, который обратил к общественному сознанию расселовский Трибунал.
Устроители этого общественного трибунала надеялись, что их работа — первый, небольшой, но важный шаг. Пафос их работы был (в терминологии того времени) «антиимпериалистическим» и «антиколониальным». Они полагали, что инициативы, подобные расселовскому трибуналу, должны быть предприняты для расследований Чехословацких событий и событий в Греции, в других странах, где правят силы империалистических государств или местная власть, опирающаяся на их поддержку. Бертран Рассел был убежден: как частные лица, так и государства должны нести ответственность за насилие и угнетение, а все мы должны продвигаться по пути социальной справедливости, именно справедливость должна быть, наконец, возведена в незыблемое международное правило.
Речь Бертрана Рассела на первом заседании Трибунала по военным преступлениям. Лондон, 13 ноября 1966 года
(. ) Мы собрали этот Трибунал, чтобы изучить и оценить характер ведущейся Соединенными Штатами войны во Вьетнаме.
Этот Трибунал не имеет исторического прецедента. Нюрнбергский трибунал, хотя и расследовал очевидные военные преступления, стал возможным только благодаря тому, что страны-победительницы заставили побежденных выдать своих вождей для предания их суду. Вот почему Нюрнбергские процессы, которые проходили при содействии заинтересованных государств, в значительной мере стали проявлением realpolitik. Но даже несмотря на эти ограничения, вследствие которых сегодня можно поставить под вопрос ряд юридических процедур Нюрнбергских процессов, трибунал в Нюрнберге выразил всеобщее чувство возмущения преступлениями, совершенными нацистами в Европе. В то время многие полагали, что должны существовать некие критерии, с помощью которых можно было бы осудить эти злодеяния и в соответствии с которыми можно было бы вынести приговор нацистским преступникам. Многие считали своим моральным долгом во всеуслышанье заявить обо всех ужасных преступлениях. И многие надеялись сформулировать такой юридический подход, с помощью которого было бы возможно дать правовую оценку преступлениям нацистов в целом. Эти не слишком четкие, но глубоко прочувствованные намерения и легли в основу Нюрнбергского трибунала.
Наша с вами задача представляется куда более сложной, при том, что мы несем такую же ответственность. Мы с вами не представляем какое-либо государство, мы не можем призвать к ответу политиков, ответственных за преступления, совершенные против народа Вьетнама. Мы не обладаем необходимыми полномочиями. Мы не в состоянии добиться исполнения решений нашего суда.
Но мне представляется, что эти очевидные недостатки являются на самом деле нашим преимуществом. Мы вольны провести серьезное и исторически важное расследование, не принимая во внимание государственные интересы или иные подобные обязательства. Почему ведется эта война во Вьетнаме? В чьих интересах она ведется? У нас, я уверен, есть обязательство изучить эти вопросы и после тщательного расследования вынести им нашу оценку, ибо, поступив таким образом, мы поможем человечеству понять, почему маленькая аграрная страна вот уже на протяжении двенадцати лет является жертвой агрессии крупнейшей индустриальной державы мира, располагающей самой совершенной и жестокой военной машиной.
Я уверен, мы с полным правом можем сказать: было просто необходимо учредить этот высокий Трибунал, в который вошли выдающиеся люди — выдающиеся отнюдь не по причине их приближенности к государственной власти, но исключительно благодаря их интеллектуальному и нравственному вкладу в развитие того, что мы оптимистически называем «человеческой цивилизацией».
Я убежден, что наш трибунал сыграет историческую роль, если мы сумеем провести исчерпывающе полное расследование. Мы обязаны сказать правду о событиях во Вьетнаме. Мы обязаны вынести свой вердикт относительно той правды, которую мы обнаружим. Мы обязаны предупредить о последствиях этой правды. Мы, более того, обязаны отвергнуть ту точку зрения, будто беспристрастными могут быть лишь незаинтересованные люди. Мы должны отвергнуть убогое представление об относительности частной правды — представление, которое не делает различий между свободной и пустой душой.
(. ) Размышляя о предстоящей нам работе, я не могу не вспомнить о некоторых событиях своей жизни, связанных с преступлениями, свидетелем которых я был, и с надеждами, которые я лелеял. Я хорошо помню дело Дрейфуса, я участвовал в расследовании преступлений, совершенных режимом короля Леопольда в Конго. Я помню множество войн. Рассказы о несправедливостях, которые чинились в течение десятилетий, передавались людьми из поколения в поколение. Но, оглядываясь на прожитую жизнь, я не могу припомнить ничего подобного. Я не могу припомнить, чтобы какой-нибудь народ подвергался таким ужасным страданиям, а его мучители не понесли за это наказания. Я не могу припомнить ни одного вооруженного конфликта, в котором уровни военно-технического потенциала воюющих сторон были бы настолько несоизмеримыми. И я не припомню, чтобы какой-либо народ сражался бы с такой же стойкостью и имел бы столь же несгибаемую волю к сопротивлению.
Не буду скрывать от вас всю глубину моего восхищения народом Вьетнама и сострадания к нему. И я не собираюсь отказываться от своего морального долга судить о совершенных в отношении этого народа преступлениях по той лишь причине, что я испытываю к нему подобные чувства. Наш с вами долг — докопаться до правды и поведать о ней миру. Я убежден, что не может быть задачи более высокой, чем попытка обрести истину путем настойчивого и бескомпромиссного ее поиска.
Пусть этот Трибунал предотвратит преступление, имя которому — молчание.
Первая сессия Трибунала прошла 2-10 мая 1967 года в Стокгольме.
Ее открыл Жан-Поль Сартр.
Краткое изложение выступления Сартра.
В ходе первой сессии Трибунал должен прояснить свои цели, задачи, пределы компетентности — то есть прояснить вопрос о своей «легальности».
В 1945 году в истории произошло чрезвычайное событие — Нюрнбергский трибунал впервые правовой вердикт о преступлениях, совершенных воюющей стороной. С тех пор было подписано несколько международных соглашений, направленных на ограничение jus ad bellum, однако не было создано соответствующего органа, ответственного за их исполнение. Властные отношения продолжают регулироваться «законом джунглей». Да и как может быть иначе: современные нации, создавшие свое благополучие за счет имперской колониальной политики, не потерпят, чтобы их судили за их действия в Африке или в Азии.
Однако то, что государства-союзники признали подсудными действия нацистской Германии, — одновременно означало, что вменяемые нормы должны действовать и в отношении их самих. Иначе говоря, Нюрнбергский трибунал стал манифестацией фундаментального события: замены jus ad bellum на jus contra bellum.
Однако, Нюрнбергский трибунал был судом победителей, кроме того — он не был интернациональным судом. Одна группа наций судила другую группу. Возможно, следовало бы привлечь в качестве судей — нейтральные страны? И хотя решения Трибунала были этически справедливыми, — они не смогли убедить всех немцев. И по сегодняшний день оспаривается легитимность магистратов и их решений. Даже говорят о том, что если бы результаты войны были иными, то мог быть поставлен вопрос о вине союзников за бомбардировку Дрездена и Хиросиму.
В любом случае, следовало бы — и это не так уж сложно сделать — поддерживать международными усилиями деятельность органа, подобного Нюрнбергскому трибуналу, в компетенцию которого входило бы расследование и суд над военными преступлениями, независимо от того, какой страной они совершаются. Таким образом было бы реализовано универсальное значение Нюрнбергского трибунала. Был бы совершен настоящий прорыв в сфере международных отношений.
Действительно, так ли уж все мы чисты? Разве не было совершено военных преступлений после 1945 года? Разве мы не прибегали к насилию и агрессии? Разве не было «геноцида»? Разве сильные страны не нарушали силовыми действиями суверенитет слабых?
Последние двадцать лет — у нас у всех на глазах — идет борьба слаборазвитых стран за свою независимость. Империи разваливаются, колонии становятся свободными. И все это совершается через страдания, пот и кровь. Разве в этих условиях постоянный Трибунал, по образу Нюрнбергского — не нужен?
Для подобного органа существуют два источника власти. Первый — государство и его институты. Однако, в периоды творящегося насилия, правительства, которые его применяют, сами боятся оказаться однажды обвиненными в насилии. Поэтому станут ли Соединенные Штаты ратовать за такой международный суд, который бы занялся расследованием Вьетнамского конфликта?
Второй источник власти для нового судебного органа — это народ. Именно он становится источников власти в переходные, революционные периоды, во время смены общественных институтов. Но как реально могут народы объединиться и создать «Суд Народов»?
Трибунал Рассела рожден из этого двойного противоречия: решения Нюрнбергского трибунала сделали необходимым существование постоянного института для расследования военных преступлений и для, при необходимости, суда над нами; сегодня ни правительства, ни народ не в состоянии учредить такого рода орган. Мы отчетливо осознаем, что, собственно, не имеем мандата от кого-либо; мы проявили инициативу, и понимаем, что и не можем получить ни от кого мандат на нее. Поэтому — наш Трибунал — не институция. Однако он и не замещает, не подменяет какую-либо существующую институцию. Он создан «из ничего» и в ответ на реальную необходимость. У нас нет реальной силы, которой обладают правительства; однако, как мы видели, и юридическая легальность Нюрнбергского трибунала не безусловна.
Мы, учредившие Расселовский Трибунал, полагаем, что его легитимность происходит как раз из его абсолютного властного бессилия и его универсальности.
Мы не располагаем силой власти: и это гарантия нашей независимости. Мы не представительствуем от какого-либо правительства или от какой-то партии, — поэтому мы не следуем чьим-то распоряжениям. Мы свободны в исследовании фактов. Никто из нас сегодня не может сказать, как пойдет ход расследования, к каким выводам мы придем, и придем ли вообще. Быть может, мы решим, что свидетельства недостаточно доказательны. Однако наша слабость не заставит нас отказаться от выводов осуждения, если к таковым мы придем. Нас спросят — каков же смысл выносить обвинения, когда нет власти довести их до дела. Но наше дело — показать и заявить, что те или иные действия подпадают под юрисдикцию принципов Нюрнбергского трибунала, что они являются военными преступлениями и должны быть осуждены по закону. Расселовский трибунал не имеет другой задачи, кроме как убедить всех в необходимости международной юрисдикции над военными преступлениями, воскресить jus contra bellum, рожденную в Нюрнберге, утвердить легальность и законы этики вместо законов варварства.
Мы просто граждане, и это дает нам возможность придать этому Трибуналу более универсальную структуру. Я имею ввиду не только то, что в сегодняшнем Трибунале представлено гораздо большее число стран. В Трибунале Нюрнберга было привлечено лишь небольшое число свидетелей-немцев, — в нашем же Трибунале несколько судей из Соединенных Штатов, из той страны, действия которой рассматриваются нашим Трибуналом. Их мнение, их отношение будет также отражено в решениях Трибунала.
Тем не менее, мы осознаем, что этот больший универсализм еще не легитимизирует наше предприятие. Однако, нам хотелось бы надеяться, что это может произойти a posteriori. При помощи средств массовой информации мы надеемся достичь контакта со всеми теми людьми в мире, которые болезненно переживают трагедию, происходящую во Вьетнаме. Они узнают то, что будем узнавать в ходе расследования мы. Они будут наблюдать и думать, они придут к своим выводам. Мы хотели бы, чтобы каждый пришел к своим выводам самостоятельно и независимо от нашего мнения. Если с нами согласятся — это и будет истиной. Это и будет утверждением нашей легитимности. И это будет подтверждением необходимости учреждения постоянно действующего «Трибунала по военным преступлениям».
В ходе первой сессии Трибунала были заслушаны представители Демократической Республики Вьетнам, было отмечено нежелание США прислать на Трибунал своих представителей, были заслушены репортажи о происходящих событиях, представлены свидетельства и экспертные оценки, показания жертв войны. Всего на сессии выступили 20 человек. Были также предъявлены письменные свидетельства, фотографии и киносьемки. 10 мая 1967 года Трибунал подвел итоги работы и принял Вердикт первой сессии.
Краткое изложение Итогов сессии и Вердикта
На повестке дня Сессии стояли два вопроса:
Совершило ли правительство Соединенных Штатов (а также правительства Австралии, Новой Зеландии и Южной Кореи) акты агрессии в соответствии с международным правом?
Проводились ли бомбардировки сугубо гражданских целей, как то госпиталей, школ, санаториев, дамб и т.д. и в какой степени это имело место?
Относительно первого вопроса Трибунал пришел к следующим выводвам.
Применение силы в международных отношениях было запрещено несколькими международными соглашениями, основное среди которых — Парижский Пакт 1928 года (известный как договор Бриан-Кэлог). Статья 2 Устава ООН подтвердила эти положения после Второй мировой войны. Шестая статья Нюрнбергского Статута также квалифицирует преступления против мира. Кроме того, следует напомнить, что резолюция ООН от декабря 1960 года признает за всеми народами фундаментальное право на национальную независимость, суверенитет, уважение целостности их территории и что посягательство на эти фундаментальные права может рассматриваться как преступление против национального существования.
Женевскими соглашениями 1954 года Вьетнам был признан как правовое, независимое и целостное государство. Несмотря на то, что страна была разделена демаркационной линией по 17-й параллели, в соглашениях подчеркивалось, что эта линия создана для решения военных вопросов, и ни в коей мере не является политической или территориальной границей. В 1956 году на всей территории Вьетнама предполагалось провести выборы.
Ответственность за то, что мирного развития ситуации не произошло — лежит на Соединенных Штатах, стремившихся доминировать в регионе и систематически нарушавших Женевские соглашения 1954 года. Именно их действия создали ситуацию, когда Национальный Фронт освобождения Вьетнама начал борьбу — сначала политическими средствами, а затем и военными — против иностранного вмешательсва. За атакой против Юга последовала атака против Севера, начавшись в 1964 году эти действия были интенсифицированы в 1965-м, когда производились бомбометания, велись обстрелы на море и на суше.
Трибунал тщательно проанализировал официальные заявления Соединенных Штатов, в которых оправдываются эти действия, в которых США настаивают на легитимности своей интервенции во Вьетнаме. Особо рассматривался нами документ под названием: «Правовой меморандум о легальности участия Соединенных Штатов в защите Вьетнама», представленный Комиссии Сената по иностранным делам в марте 1966 года. Главный аргумент этого документа — что американская интервенция во Вьетнаме является просто помощью правительству Сайгона в отражении агрессии Севера. Аргумент этот не выдерживает ни правовой, ни фактической критики. Согласно праву, необходимо признать, что Вьетнам представляет собой единое национальное образование, которое не может быть агрессором в отношении себя самого.
Соединенные Штаты несут ответственность за применение силы и, как следствие, за преступление агрессии, за преступление против мира. США нарушили установленные положения международного права, закрепленные в Парижском Пакте и в Уставе ООН, а также установления Женевских соглашений о Вьетнаме 1954 года.
Действия США подпадают под статью Нюрнбергского трибунала и подлежат юрисдикции международного права.
Соединенные Штаты попрали фундаментальные права народа Вьетнама. Южная Корея, Австралия и Новая Зеландия стали соучастниками этого преступления.
Трибунал коснулся и ситуации в Камбодже. Были заслушены сообщения комиссии по расследованию, посланной в регион Трибуналом. Согласно этой информации, Соединенные Штаты и подчиненное им правительство в Бангкоке и в Сайгоне совершают постоянные и серьезные акты агрессии против Камбоджи. Эти действия угрожают сегодня миру в Юго-Восточном регионе и во всем мире.
Относительно второго вопроса Трибунал пришел к следующим выводам.
Бомбардировки гражданских объектов с воздуха, с моря и с суши носили массированный, систематический и преднамеренный характер.
Массированный характер бомбежек подтверждают данные из официальных американских источников — сообщения о тоннаже сброшенных бомб. О систематичности и преднамеренности этих действий говорят многочисленные свидетельства о том, что предварительно велась рекогносцировка; только на военно-водушной базе в Тайланде тратилось 300 000 метров пленки для фотографирования территории Вьетнама. Кроме того, мы знаем, как настойчиво американские самолеты возвращались к одним и тем же целям. Свидетели подтверждают, что гражданские объекты хорошо различимы на территории. Вьетнамская комиссия по расследованию военных преступлений представила данные о более чем 95 разрушенных госпиталях, комиссия Трибунала, работавшая во Вьетнаме, располагает подтвержденными данными о 34 таких случаях в восьми провинциях из двенадцати, подвергавшихся обстрелам. Трибунал располагает свидетельствами обстрелов школ, пагод, церквей и дамб, бомбардировок мирного населения урбанизированных центров и сельских местностей.
Трибунал располагает свидетельствами применения самых разнообразных военных средств, в том числе высокотоннажных бомб (high-explosive bombs), напалма, фосфора, фрагментных бомб (fragmentation bombs), поражающих большое число лиц, в том числе из мирного населения.
Эти действия нарушают Гаагские конвенции (статьи 22, 23, 25, 27), предусматривающие ограничения на средства поражения, используемые в военных действиях, запрет на намеренное причинение бессмысленных страданий, запрет атак на невоенные и незащищенные гражданские объекты, в особенности на объекты науки и культуры, религиозные объекты, исторические памятники и др. центры гражданской жизни. Шестая статья Нюрнбергского Устава квалифицирует как военные преступления бесцельное разрушение городов и деревень, опустошение территорий, не оправданное военными необходимостями. Соединенные Штаты подписывали эти соглашения и, согласно их собственной Конституции, международные правовые нормы имеют для них приоритет перед национальным законом.
Трибунал считает, что Соединенные Штаты, осуществлявшие бомбежки гражданских целей и гражданского населения, виновны в военных преступлениях. Действия США во Вьетнаме должны быть квалифицированы в целом как преступление против человечества (согласно статьи 6 Нюрнбергского Статута) и не могут рассматриваться как простые следствия агрессивной войны.
Трибунал, помимо прочего, высказывается за то, чтобы бомбы типа CBU (фрагментные бомбы) были запрещены как оружие войны, ибо они имеют целью поражение наибольшего числа гражданских лиц.
Вердикт Трибунала гласил:
Ответ на первый вопрос — «Да» (единогласное решение)
Ответ на второй вопрос — «Да» (единогласное решение)
Единогласно было принят вывод о том, что правительства Австралии, Новой Зеландии и Южной Кореи являются соучастниками агрессии и нарушений международных норм.
В своем заключительном выступлении на первой сессии Трибунала Бертран Рассел говорил о том, что современные социальные институты, в которых жив дух расизма, должны быть изменены. Трибунал должен стать началом моральных перемен на Западе; вершимое холодным разумом кровопролитие должно быть решительно осуждено. Что возвращение к каменному веку невозможно, и мы должны искать решения и ответы на вечные вопросы борьбы бедности и богатства и силы, борьбы за достойное существование и свободу
Трибунал, подобный этому, говорил Рассел, сохранит свою актуальность, пока мир не избавится от эксплуатации большинства меньшинством. Насилие угрожает культурным достижениям нашей цивилизации. Там, где человек страдает, мы — его голос. Перед лицом насилия — мы обязаны возвысить свой голос. И самое важное — наше желание не молчать, но действовать
Вторая сессия Трибунала Рассела состоялась 20 ноября — 1 декабря 1967 г. в Роскилде, Нидерланды
На сессии были заслушаны выступления свидетелей и экспертов, принято единое Заключение и вынесен Вердикт. На сессии был представлен доклад Жан-Поля Сартра «О геноциде». По завершении Второй сессии Трибунала было также принято обращение к американскому и мировому общественному мнению.
Свидетели и эксперты говорили о применении напалмовых бомб и последствиях их использования, о фактах применения химического оружия, о практике заключения и пыток, об условиях содержания заключенных, о соучастии в войне Японии, Тайланда и Филиппин.
О соучастии Японии, Тайланда и Филиппин в войне
Япония предоставляла американской армии базы для дислоцирования, широкую техническую поддержку, снаряжение, оказывала иное содействие, укрепляя тем самым стратегическую силу американской армии в войне во Вьетнаме. По признанию главы подкомитета по вооруженным силам американского Сената, без японской помощи проведение военных операций в Юго-Восточной Азии столкнулось бы с серьезными трудностями. На Первой сессии Трибунал обвинил в соучастии в войне против Вьетнама Австралию, Новую Зеландию и Южную Корею. Причем в последнем случае Трибунал располагал несомненными свидетельствами того, что армией Южной Кореи совершались и прямые военные преступления. Трибунал не располагает подобными сведениями относительно других соучастников войны.
По имеющимся в распоряжении Трибунала данным, правительство Тайланда оказывало США дипломатическую помощь, предоставило базы для дислокации военных частей. Именно с этих аэродромов поднимались военные самолеты, совершая смертоносные атаки на Вьетнам. Использование баз в Тайланде существенно облегчало американцам выполнение военных задач, создавало благоприятные экономические условия для военных операций. Кроме того, правительство Тайланда выделило экспедиционный корпус, воевавший на стороне американской армии.
Правительство Филиппин, политически полностью зависимое от США, также предоставило возможность американцам пользоваться военными базами, расположенными на филиппинской территории. Филиппины являют собой пример государства, находящегося под нео-колониальным доминированием Соединенных Штатов Америки. Правительство Филиппин также направило войска, на сегодняшний день общей численностью 2000 человек, в Южный Вьетнам.
О применении запрещенного оружия и иных средств
Трибунал напомнил об основополагающих принципах международного законодательства, а также о принципах Гаагских конвенций 1907 года: принцип иммунитета гражданского населения; запрет использования токсичных веществ; запрет использования оружия, способного нанести массовый, излишний ущерб. В Преамбуле Гаагских конвенций сказано, что законы войны определяются принципами национальных законодательств, опирающимися на цивилизованные основания взаимоотношений между нациями, законы гуманности и требования человеческой разумности. Эти положения закреплены и в официальном руководстве для американской армии, выпущенном в 1956 году, где предписывается, что армия не должна прибегать к насилию, превышающему необходимость достижения чисто военных целей.
Трибунал на своей Первой сессии осудил применение во Вьетнаме кассетных бомб, нацеленных на поражение мирного населения и малоэффективных против экипированных войск. Сегодня мы располагаем данными о том, что использование этого типа оружия не только продолжается, но и дополнено использованием так называемых бомб отсроченного действия. Имеет место полномасштабное и неизбирательное применение напалма, используется фосфор, горение которого приводит к крайне негативным и устойчивым последствиям отравления организма. Что касается применения газа, то Америка отказалась ратифицировать Женевский Протокол 1925 года, запрещающий применение токсических и аналогичных им газов, она проигнорировала и резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, призывающую государства примкнуть в этому протоколу.
По компетентному свидетельству экспертов Трибунала, применяемые американскими войсками газы CS, CN и DM — обладают высоким токсичным, если не смертоносным действием, когда они запускаются в жилища, подземные туннели, иные укрытия, где вынуждено находиться мирное население.
Трибунал также имеет свидетельства широкого применения во Вьетнаме дефолиантов и гербицидов, уничтожающих посевы, не предназначенные для непосредственного продовольственного снабжения армии (это также делается в обход соответствующего принципа, зафиксированного в упомянутом уже Руководстве для американской армии).
Обращение с военнопленными
Принципы обращения с военнопленными зафиксированы Женевскими Конверциями 1949 года и требуют гуманного обращения. Соединенные Штаты подписали эти конвенции и включили их принципы в свои официальные военные руководства. Согласно этим установлениям, не только запрещены, но и требуют наказания факты применения пыток, нанесения увечий, причинения физического и психического ущерба. За военнопленными признается право на жизнь и право на медицинскую помощь.
Согласно как американским, так и вьетнамским свидетелям, эти принципы американской армией не соблюдаются. Американские солдаты пристреливают раненых на поле боя, производят массовые казни, пленных сбрасывают с вертолета. Практикуются различные виды пыток: электричеством, водой, огнем, практикуются повсеместно и постоянно. Свидетели подтверждают, что пытки производятся под руководством и в присутствии американских солдат, даже когда они сами не участвуют в процедуре. Пытки направлены на получение признательной информации. Раненым, которые отказываются говорить, не предоставляется медицинская помощь.
Американцы идут также против принципов Женевских Конвенций, практикуя выдачу пленных так называемому Сайгонскому правительству, известному своими репрессивными действиями, применением пыточных методов, в том числе к женщинам.
Обращение с гражданским населением
Принципы защиты гражданского населения во время военных действий прописаны в целом ряде международных документов: Гаагской Конвенции 1907 года, постановлениях Нюрнбергского и Токийского Трибуналов, во Всеобщей Декларации Прав Человека, в 4-й Женевской Конвенции от 12 августа 1949 года. Руководство для американской армии также устанавливает обязательность исполнения данных соглашений.
На основании свидетельств американских ветеранов войны, отчета об опросе, проведенном специальной исследовательской миссией, свидетельств вьетнамцев — жертв войны, показаний других свидетелей, — Трибунал установил следующее.
В ходе военных рейдов были убиты тысячи мирных жителей, причем это уничтожение происходило постоянно и систематически. По некоторым достоверным американским источникам с начала войны были убиты 250000 детей, 750000 — ранены и получили увечья. В отчете сенатора Кеннеди от 31 октября 1967 года говорится о 150000 раненых ежемесячно. Сравниваются с землей селения, уничтожаются поля с посевами, разрушается хозяйственная инфраструктура. Есть сообщения об уничтожении целых деревень со всеми местными жителями. Американцами установлены также «зоны свободного огня», в пределах которых все движущееся считается враждебным объектом. Иными словами, военной целью является все население.
Треть населения Вьетнама, согласно американским данным, лишена своего места проживания и загнана в специальные поселения, называемые сегодня «деревнями новой жизни». Условия жизни здесь, согласно имеющимся у нас данным, близкие к условиям концентрационного лагеря. Интернированные — в основном женщины и дети. Им не хватает пищи и медикаментов для простого выживания. Разрушена социальная структура, разрушены традиционные семейные структуры. Согласно заслуживающей доверия информации, в тюрьмах Южного Вьетнама число заключенных более 400000.
Все свидетельства указывают на то, что использование американскими войсками антигуманных и неправовых методов обращения с гражданским населениям стало повсеместной и обыденной практикой.
Трибунал также отметил угрозу распространения войны на Лаос и Камбоджу
Трибунал также заслушал доклад Жан-Поль Сартра «О геноциде»
Слова геноцид не существовало очень долго: его выдумал юрист Лемкин между двумя мировыми войнами. Само же явление старо как человечество, и никогда не было такого общества, структура которого уберегла бы его от этого преступления. Любой геноцид — это продукт истории, и он несет на себе черты того общества, в котором возникает. Дело, которое мы должны рассматривать, касается величайшей современной капиталистической державы. И именно так мы и должны его рассматривать, иначе говоря, мы должны учитывать, в какой мере это дело выражает экономическую структуру этой державы, ее политические цели и внутренние противоречия.
Мы должны постараться понять, было ли в войне, развязанной американским правительством против Вьетнама, намерение геноцида. В статье 2 Конвенции 1948 года геноцид определяется на основе намерения. Конвенция молчаливо апеллирует к самой недавней истории. Гитлер открыто провозгласил план уничтожения евреев, он не скрывал, что использует геноцид как политическую тактику. Любой еврей должен был быть уничтожен, вне зависимости от его происхождения, вне зависимости от того, брал ли он в руки оружие, участвовал ли в движении сопротивления, он должен быть уничтожен потому, что он еврей. Американское правительство подобных заявлений не делало. Оно даже заверяло, что желает оказать поддержку своим союзникам, южным вьетнамцам, на которых напали северные коммунисты. Есть ли возможность, что мы, при самом тщательном рассмотрении фактов, сумеем выявить скрытое намерение? И сможем ли мы, после такого расследования, сказать, что вооруженные силы США убивают вьетнамцев во Вьетнаме по той простой причине, что они вьетнамцы? (. )
Нюрнбергский трибунал был еще у всех на памяти, когда, к примеру, французы убили 45 000 алжирцев. Это выглядело настолько рядовым случаем, что ни у кого и мысли не возникло судить правительство Франции так же, как судили нацистов. Но такое массовое убийство «части национальной группы» не могло продолжаться без того, чтобы не повредить колонистам. В таком случае они были бы разорены. Французы проиграли войну в Алжире потому, что они не могли ликвидировать алжирское население, и потому, что они не интегрировали эту страну.
Это рассуждение помогает нам понять, как изменился характер колониальных войн после второй мировой войны. (. )
Основные характеристики этой борьбы были ясны с самого начала: колонисты превосходили местное население вооружением, местное население превосходило их числом. Даже в Алжире, где было много колонистов, это соотношение составляло 1:9. Во время двух мировых войн многие колониальные народы научились военному искусству и стали закаленными солдатами. Однако недостаток и качество вооружений — во всяком случае, в начале — ограничивали число вооруженных соединений. Это обусловливало характер борьбы: терроризм, засады, беспокоящие вылазки, высокая мобильность групп, неожиданно возникающих и тут же исчезающих. Подобное было бы невозможным без поддержки всего населения. Отсюда вытекает известное объединение освободительных движений и народных масс: первые проводят аграрные реформы, организуют политическую жизнь и образование, вторые поддерживают освободительное движение тем, что кормят его, прячут и дают пополнение взамен понесенных потерь. (. )
В отличие от партизанского движения, поддерживаемого населением, колониальные армии беспомощны. Им остается только избегать столкновений, что их деморализует и заставляет искать выход в уничтожении населения. Поскольку освободительные армии являются частью всего своего народа, то единственной эффективной тактикой борьбы с партизанским движением становится уничтожение народа, то есть мирных жителей, женщин и детей.
Пытки и геноцид — так ответил колониализм на восстания порабощенных народов. А этот ответ, как нам известно, ведет к цели только в том случае, когда он решителен и тотален. Упорство народа, объединенного жестокой и политизированной армией, не позволит ему дать себя запугать «уроками» массовых убийств, как то было во время расцвета колониализма. Напротив, это только усилит его ненависть. Теперь вопрос состоит не в том, чтобы внушить страх, а в том, чтобы физически уничтожить народ. А так как это невозможно без того, чтобы в то же время не разрушить колониальную экономику и колониальную систему, колониальные державы постепенно устают от постоянного расходования людских и материальных ресурсов в конфликте, не имеющем решения, и массы в метрополии в конце концов начинают выступать против варварских войн и колонии становятся независимыми государствами.
Однако существуют случаи, когда геноцид как решение проблемы освободительных войн не сдерживается присущими этой ситуации противоречиями. И тогда становится ясно, что тотальный геноцид является ни чем иным, как стратегией борьбы с партизанским движением. И, при определенных обстоятельствах, геноцид может, сразу же или постепенно, стать окончательной целью. (. )
По мере того, как вооруженные силы США продвигаются вглубь Вьетнама, все чаще прибегая к массовым убийствам и бомбардировкам в намерении подчинить Лаос и вторгнуться в Камбоджу, уже не остается сомнений в том, что правительство Соединенных Штатов, несмотря на все его лицемерные заявления, приняло решение в пользу геноцида.
Об этом с очевидностью свидетельствуют факты. Геноцид предпринимается с заранее обдуманным намерением. Возможно, что в прошлом геноцид происходил спонтанно, в пылу страстей, в разгар племенных или феодальных конфликтов. Антипартизанский геноцид, напротив, есть продукт нашего времени, который с необходимостью предполагает организационные усилия, подготовку базы и, соответственно, наличие сообщников (находящихся на расстоянии от происходящего), а также соответствующий бюджет. Такой геноцид не может не быть обдуманным и спланированным. Значит ли это, что те, кто несет за него ответственность, полностью отдают себе отчет в своих намерениях? Трудно сказать, поскольку в таком случае человеку пришлось бы признать злонамеренность пуританской мотивации.(. )
Правду следует искать на поле боя, в расизме американских войск. Действительно, расизм — антинегритянский, антиазиатский, антимексиканский — является фундаментальным качеством, которое имеет глубокие корни и существовало, в явной или латентной форме, задолго до вьетнамской войны. Доказательством этому служит отказ Соединенных Штатов ратифицировать Женевскую конвенцию по геноциду. Это не означает, что американцы еще с 1948 года лелеяли планы по уничтожению целых народов, это означает лишь то, что, по их собственному заявлению, конвенция входит в противоречие с законодательством многих штатов этой страны. Другими словами, нынешние лидеры Соединенных Штатов так уверенно чувствуют себя во Вьетнаме благодаря своим предшественникам, которые не отказались уважать антинегритянский расизм южных штатов. В любом случае, по сравнению с 1965 годом, расизм американских солдат во Вьетнаме стал намного заметнее. Молодые американцы пытают людей безо всякого отвращения, стреляют в безоружных женщин, бьют раненых в пах, отрезают уши у мертвых врагов. Офицеры еще хуже: некий генерал зевал, когда один француз свидетельствовал перед трибуналом, что этот военачальник охотился с вертолета на вьетнамцев и стрелял в них, когда они работали на рисовых полях, и то были, конечно, не бойцы сопротивления, которые умеют защитить себя, а обыкновенные крестьяне. Эти помутившиеся американские мозги все меньше и меньше понимают разницу между вьетконговцами и вьетнамцами вообще. Стала расхожей фраза «Хороший вьетнамец — это мертвый вьетнамец», что означает «Каждый мертвый вьетнамец — это вьетконговец».
Южнее 17 параллели крестьяне вырастили урожай риса. Приходят американские солдаты с намерением перевести их в спецпоселения. Крестьяне протестуют. А что еще они, безоружные, могут? Они говорят: «Мы вырастили хороший рис, мы останемся здесь». И это выводит из себя молодых американцев: «Это вьетконговцы вам вбили в головы. Это они научили вас сопротивляться». Солдаты настолько потеряли всякое разумение, что уже считают подрывной деятельностью слабые протесты, вызванные их собственными насильственными действиями. Вероятнее всего, они и правда были разочарованы: они пришли спасать вьетнамцев от коммунистических агрессоров, но скоро поняли, что вьетнамцы считают агрессорами их самих. Они хотели играть привлекательную роль освободителей, а оказались в роли оккупантов. Это могло бы стать началом здравой самооценки: «Они нас не хотят, да и нам тут делать нечего». Но их протест так далеко не пошел, он просто обозлились и решили про себя, что каждый вьетнамец подозрителен просто по определению.
И действительно, нет вьетнамца, который не был бы коммунистом — доказательством тому служит их ненависть к янки. Здесь, в темных и роботоподобных душах солдат, мы и находим настоящую правду о вьетнамской войне, она полностью уподобляется высказываниям Гитлера. Он убивал евреев, потому что они — евреи. Американские вооруженные силы пытают и убивают во Вьетнаме мужчин, женщин и детей, потому что они вьетнамцы. И как бы ни лгало и не изворачивалось правительство, дух геноцида проявляет себя в умах солдат. И таким образом они усугубляют ситуацию геноцида, в которую поставило их собственное правительство. Свидетель Питер Мартинсен, двадцатитрехлетний студент, который в течение полугода «допрашивал» пленников, а теперь не может жить с этими воспоминаниями, сказал нам: «Я обыкновенный американец, такой же, как любой другой студент, но теперь я — военный преступник». И добавил: «Любой на моем месте поступал бы так же, как я». И он был совершенно прав.
Заблуждался он только в том, что приписывал эти кошмарные преступления воздействию войны вообще. Нет, это не абстрактная война, а война, которую одна из могущественнейших держав ведет против бедного крестьянского народа, война, развязанная теми, кто считает ее единственно возможным отношением между чрезвычайно развитой страной и страной неразвитой. Иначе говоря, геноцид здесь обрел расистские основания. (. )
Американское правительство виновно не в том, что преднамеренно устроило геноцид вьетнамского народа, и не в том, что выбрало геноцид как единственный ответ на вызов партизанской борьбы. Не виновно оно и в том, что — к примеру — сделало его инструментом своей стратегии и экономики. На деле, геноцид предстает единственно возможной реакцией на восстание народа против угнетателей. Американское правительство виновно в том, что предпочло политику войны и агрессии, имеющей своей целью геноцид, политике мира, единственной возможной альтернативе, поскольку она привела бы к пересмотру основных целей, навязанных стране большими империалистическими компаниями. Америка виновна в том, что вела и усиленно продолжала войну, хотя любой из ее лидеров, читая ежедневные сводки и донесения военных, убеждался в том, что единственный выход — это освободить Вьетнам от вьетнамцев.
Она виновна в том, что лицемерила, изворачивалась, лгала, и лгала самой себе, запутываясь все больше и больше, несмотря на особый, непереносимый опыт, который она извлекла, следуя по пути, с которого нет возврата. Она виновна, по собственному своему попущению, в том, что осознанно вела «примерную» войну, которая сделала геноцид вызовом и угрозой для всех народов. Нам всем больно, когда крестьянин умирает на рисовом поле, сраженный автоматной пулей. Таким образом, вьетнамцы сражаются за всех людей, а американская армия сражается со всеми нами. Это не теория и не абстракция. Это не потому, что геноцид является всеми признанным преступлением против прав человека. Это потому, что шантаж геноцида мало-помалу распространяется на все человечество, при том, что уже существует шантаж атомной войны. Это преступление совершалось на наших глазах каждый день, а все те, кто не осудил его, становились сообщниками этого преступления.
В этом смысле империалистический геноцид может привести к еще более тяжким последствиям, поскольку группа, которую американцы пытаются уничтожить, уничтожая вьетнамский народ, — это все человечество.
Результатом Второй сессии Трибунала стал вынесенный Вердикт:
На вопрос «Виновно ли правительство Тайланда в соучастии в агрессии, совершенной Соединенными Штатами Америки против Вьетнама?»
На вопрос «Виновно ли правительство Филиппин в соучастии в агрессии, совершенной Соединенными Штатами Америки против Вьетнама?»
Трибунал проголосовал «да» — единогласно.
На вопрос «Виновно ли правительство Японии в соучастии в агрессии, совершенной Соединенными Штатами Америки против Вьетнама?»
Трибунал проголосовал «да» — 8 голоса; 3 члена Трибунала высказали особое мнение: они согласны, что японское правительство оказывало помощь правительству Соединенных Штатов, однако не согласны признать соучастие Японии в совершении преступления агрессии.
На вопрос: «Совершили ли Соединенные Штаты агрессию в отношении Лаоса, в соответствии с определением, даваемым международным правом?»
Трибунал проголовал «да» — единогласно.
Использовали ли Соединенные Штаты оружие, запрещенное законами войны?
Подвергались ли военнопленные, захваченные армией Соединенных Штатов, обращению, запрещенному законами войны?
Подвергалось ли гражданское население негуманному обращению, запрещенному международным правом, со стороны вооруженных сил Соединенных Штатов Америки?
Виновны ли Соединенные Штаты Америки в геноциде населения Вьетнама?
В своем обращении к американцам и к мировому общественному мнению, Трибунал призвал к активным действиям, способным остановить военные преступления и геноцид, совершаемые на глазах «цивилизованного человечества». Он впервые сказал о том, что и «демократические общества» способны на геноцид — о чем свидетельствует современная история Америки. Участники Трибунала надеялись на то, что американское общество, как и европейское и мировое общественное мнение, смогут погасить эту новую вспышку агрессии.
Со своей стороны, Бертран Рассел до последних дней своей жизни надеялся, что будет создана авторитетная и действенная Международная Комиссия по военным преступлениям и обращался с письмами к ведущим политическим деятелям различных стран с просьбой о содействии.
antimilitary.narod.ru